Onpas tosihyvä artikkeli esimerkiksi kielten keskinäissuhteita tutkailevien kannalta!
Kopsin sen tähän voidakseni sitä käyttäen myöhemmin selittää asioita tarkemmin ja kommentoida tätä. Artikkeli on erittäin tärkeä myös sanojen merkityksen oikean ymmärtämisen kannalta.
Ещё раз о семантике литовских n/st-глаголов: от непереходности к начинательности
М.В. Завьялова, Т.В. Цивьян (ред.). Топоровские чтения. I–IV. Избранное. М.: Ин-т славяноведения РАН, 2010, с. 309–324. П. М. Аркадьев (Институт славяноведения РАН / РГГУ, Москва )
ЕЩЁ РАЗ О СЕМАНТИКЕ ЛИТОВСКИХ n/st - ГЛАГОЛОВ : ОТ НЕПЕРЕХОДНОСТИ К НАЧИНАТЕЛЬНОСТИ
Введение
Проблемы морфологической структуры и функционирования литовской глагольной системы, как в синхронном плане, так и с точки зрения балтийской, балто-славянской и индоевропейской исторической грамматики, занимали важное место в научных интересах В.Н. Топорова и были рассмотрены в целом ряде его публикаций, ср. [Топоров 1961, 1962, 1966 и др.].
Отдельное внимание было уделено В.Н.Топоровым группе литовских глаголов, образующих основу презенса при помощи назального инфикса и/или суффикса -st-, см. [Топоров 1970, 1973]. Не иссякающий на протяжении более полувека интерес исследователей к этому типу глагольных основ в литовском языке свя-зан не только с особенностями их морфологии и исторического развития, но и с высокой степенью их семантической мотивированности,см.помимо упомянутых работ В.Н. Топорова также [Arumaa 1957; Степанов 1978; Темчин 1986; Wiemer 2004; Аркадьев 2006 а , 2006 б; Arkadiev 2005, 2008; Gorbachov 2007; Pakerys 2007].
Несмотря на хорошую разработанность данной проблематики, по крайней мере один из аспектов функционирования n/st-глаголов в литовской глагольной сис-теме, насколько мне известно,не был до сих пор освещён с достаточной полно- той. Речь идёт о случаях,когда глагол n/st-класса вступает в коррелятивные от-ношения с глаголами других словоизменительных классов. Если один из типов таких отношений между глаголами,а именно,связанный с противопоставлением по переходности,был неоднократно рассмотрен в литературе (к уже цитирован- ным работам добавлю [Leskien 1884:381ff;Криницкайте 1979;Banelis 1979; Amb- razas (ed.) 1997: 223; Valeckienė 1998: 27–28; Petit 1999: 85–93]), то другой тип, в кото ром глаголы противопоставлены не как переходный vs. непереходный, а как длительный vs. начинательный, систематически почти нерассматривался.
Задача данной статьи — восполнить этот пробел.
1. В разделе 1 я кратко охарактеризую интересующие меня соотношения между глаголами, в разделе
2 приведу относительно полный материал, в разделе
3 выскажу гипотезы о синхронных и исторических мотивациях совмещения в рамках одного глагольного класса разных семантических признаков (непереходности и начинательности).
- Общие замечания
В литовском языке имеется значительное число пар так называемых «первич-ных» глагольных лексем (таких, которые образуют инфинитив присоединением суффикса -ti непосредственно к корню, ср. первичный глагол bėg-ti ‘бежать = juosta, kiitää, virrata, valua, päästä pakoon,karata’ vs.производный bėgio-ti ‘бегать = juosta, juoksennella, pakoilla’),связанных следующими соотношениями: один из членов пары - непереходный и как правило обозначает неконтролируемый про-цесс или состояние,образует основу презенса при помощи назального инфикса и /или суффикса -st и имеет «нулевую» ступень огласовки корня 2;второй член пары - переходный, обозначает агентивную каузацию процесса или состояния, выражаемого непереходным членом пары, образует основы презенса и прете-рита палатализацией конечного согласного основы и имеет «полную» ступень огласовкикорня.
___
1 В основе настоящей статьи лежат доклады, прочитанные на секции балтистики всерос-сийской конференции «Ломоносовские чтения» (Москва, апрель 2009 г .) и на международ-ной конференции “Baltic Languages: Structure and Contacts” (Стокгольм, июнь 2010 г.). Я благодарен слушателям, в особенности Даниэлю Пети, Илье Сержанту и Бонифацасу Стундже, за обсуждение и замечания. Работа выполнена при поддержке программы фундаментальных исследований ОИФН РАН «Текст во взаимодействии с социокультурной средой: уровни историко-литературной и лингвистической интерпретации».
2 Об этом см., среди прочего, [Petit 1999: 85ff].
Примеры соотношений инхоативно-каузативного типа (представляющие все зафиксированные модели аблаутных соотношений) приведены в таблице 1. Всего по данным обратного словаря [Robinson 1976] и литовско-русского словаря
[Lyberis 2005] в современном литовском литературном языке имеется пример-но полсотни таких пар 3. Они, несмотря на свою непродуктивность, являются важным средством противопоставления переходных и непереходных предика-тов в литовском языке, вполне стандартным с типологической точки зрения, см. [Haspelmath 1993; Comrie 2006].
Табл . 1. Пары непереходных и переходных первичных глаголовm 4
Рассмотрение пар, подобных приведённым, сталкивается с двумя проблемами:
во-первых, имеется немалое (в моей выборке — около 30) число пар, члены которых демонстрируют те же самые формальные соотношения, однако различаются не только переходностью или вообще не переходностью;
наиболее частотное соотношение в таких парах состоит в том, что -n/st-глагол
(чаще всего приставочный) обозначает вхождение в процесс или состояние,
обозначаемое другим членом пары;во-вторых -n/st-глаголы регулярно вступают в систематические корреляции с глаголами других словоизменительных типов (в том числе с суффиксальными производными глаголами),причём семантичес- кие отношения между членами таких пар аналогичны отношениями в «начинательных» парах первичных глаголов.
В таблице 2 приведены несколько примеров, иллюстрирующих такие соотношения между глаголами, не описываемые в терминах (не) переходности.
___
3 Согласно работе [Темчин 1986:87], основанной на более обширном исходном материале, включающем данные диалектов, число таких пар оценивается как примерно на порядок большее.
4 В скобках приведены формы 3 л. презенса и претерита.
Статистика даётся по моей выборк.
5 Перед несмычными согласными назальный инфикс реализуется как удлинение предшествующей гласной фонем (y = /i:/).
6 Ряд глаголов с основой на фрикативный образуют основу презенса при помощи одно-временно инфиксации (реализующейся как удлинение, см. сн. 5) и суффикса -st: myšta < {mi-n-š-st-a}
3
Общее число пар, не укладывающихся в «инхоативно-каузативную» модель, в моей выборке почти 70,т.е.их даже больше,чем собственно пар, соотносящихся по переходности. Тем самым, сосредоточение внимания исключительно на инхоативно-каузативных парах и игнорирование глагольных пар других типов неправомерно: последние не являются исключением или статистически несу-щественным отклонением от доминирующей модели. В следующем разделе я привожу полный список таких пар из моей выборки и классифицирую их по наблюдающимся в них семантическим соотношениям между глаголами.
- Семантические соотношения в «непереходных» глагольных парах
Среди глагольных пар, не описываемых в терминах противопоставления «непереходный глагол ~ каузатив», имеется небольшое число пар, по всей видимости, исторически относящихся к тому же типу, что и основная масса «переходных» пар, однако утративших прозрачную семантическую мотивацию.
Глаголы в этих парах противопоставлены как непереходный и переходный, од-нако различие между ними не сводится к компоненту «каузация» и является в каждом случае индивидуальным и лексикализованным. Это следующие пары:
rikti (rinka, riko) ‘ошибаться = erehtyä’ — riekti (riekia, riekė) ‘резать = leikata, paloitella, пахать = kyntää’;
gižti (gyžta, gižo) ‘киснуть = hapata, suuttua’ — giežti (giežia, giežė) ‘щекотать = kutittaa, livertää, першить = kutkuttaa’, vihastua;
gubti (gumba, gubo) ‘гнуться = käpertyä’ — gaubti (gaubia, gaubė) ‘накрывать = piilottaa’;
siusti (siunta, siuto) ‘беситься = raivota, riehua, elämöidä, temmeltää’ — siausti (siaučia, siautė) ‘бить = lyödä, hakata, voittaa; окружать = saartaa, piirtittää, ympäröidä’;
klusti (klūsta, kluso) ‘становиться послушным (alkaa) kuulua’ — klausti (klausia, klausė) ‘спрашивать = kysyä’;
nykti (nyksta, nyko) ‘исчезать = kadota, kuivua (kasvi, joki), kuolla’ — niekti (niekia, niekė) ‘пренебрегать = ylenkatsoa, halveksia’;
rykšti (rykšta, ryško) ‘становиться ясным = selvitä, selvetä’ — reikšti (reiškia, reiškė) ‘значить = merkitä, выражать = ilmaista’.
Среди «первичных» пар выделяются также единичные пары, в которых глаголы противопоставляются не по синтаксической переходности,соответствующей на- личию resp. отсутствию в их значении семантического компонента «каузация», а по другим семантическим параметрам переходности (о них см. [Hopper, Thompson 1980]): одушевлённости субъекта, ср.
dvisti (dvysta, dviso) ‘протухать = pilaantua, alkaa haista’ (о продуктах) vs. dvėsti (dvesia, dvėsė) ‘издыхать = heittää henkensä’ (о животных = eläimistä), контролируемости действия субъектом, ср.
klupti (klumpa, klupo) ‘спотыкаться = kompastua, horjahtaa’ vs. klaupti (klaupia, klaupė) ‘становиться на колени = polvistua’. Наконец, по крайней мере в одной паре глаголы являются практически синонимичными, ср. justi (junta, juto) ‘ощущать = tuntea, tuta, aistia, tajuta’ vs. jausti (jaučia, jautė) ‘чувствовать = tutea, aistia jotakin’ 7.
7 Несмотря на то, что эти глаголы объясняются друг через друга в толковых словарях, они демонстрируют существенные статистические различия в употреблении:во-первых, формы глагола jausti встречаются в корпусе [LKT] при-мерно на порядок чаще, чем формы глагола justi; во-вторых, если jausti чаще употребляется в настоящем времени, нежели в прошедшем (3791 vs. 1902 употребления для 3 лица), то justi демонстрирует диаметрально противоположную дистрибуцию (179 vs.393 употребления для 3 лица). Наконец, как мне справедливо указала А. Усонене, префиксы присоединяются почти только к глаголу justi, что может указывать на то, что по крайней мере исторически он был способен обозначать изменение состояния.
[RJK: Fraenkel:
jaũsti (jaučia, jautė) = tuntea, kokea, aistia, ottaa kantaakseen (vastuuta, nälkää, myötätuntoa jne.),
justi (junta, juto) = (saada, alkaa) tuntea, aistia, joutua tuntemaan, kokemaan
Jutėti (juti, jutėjo) ´wachen = herätä´
jùsti (junda, judo) (1. jundù, judaũ) 'in Bewegung geraten' = saattaa, joutua liikkumaan tai liikkeeseen
Lithuanian: judė'ti (juda, judėjo) = 'sich bewegen = liikkua, sich regen = yltyä, sich rühren = liikahtaa',
jùdinti 'bewegen = liikuttaa, aufrühren = lähteä liikkeelle, rütteln',
judà, judesỹs 'Bewegung' = like, liikunta,
judrùs 'beweglich = liikkuva, rührig = toimelias, vireä, rege = virkeä, vilkas, lebhaft = eloisa',
jùdra 'Wirbelwind = pyörremysky, Windkreise = tuulenpyörre (Nesselmann 42),
jaudà 'Lockmittel = houkutin, Lockspeise = houkutussyötti, Köder = syötti',
jaũdas 'Anregung = heräte, virike, ärsyke, Reiz = vietti, Ansporn = kannustin',
jaudìnti 'aufregen = herättää, aufreizen = kiihottaa, verlocken = houkutella, ködern = houkutella syötillä',
jáudytis 'tollen = hurjastella, hullutella, sich mutwillig, ausgelassen gebärden = elehtiä hillittömästi, vallattomasti',
jaudùs, jaudrìngas 'reizbar = ärtyvä, erregbar = helposti kiihtyvä, empfindlich = aisti(mukse)llinen',
lett. jūdīt 'langsam treiben = kulkea hitaasti, unruhig machen = tehdä rauhattomaksi',
jūdīt 'zanken machen = haastaa riitaa, verhetzen = usuttaa, yllyttää (pahaan)'
(zur Bed. cf. lit. judùs 'zanksüchtig = riidanhaluinen, riitaisa'),
jauda 'Vermögen = kyky, psychische Kraft = psyykkinen voima, Denkvermögen = ajattelukyky, Einfall = sortuminen, kukistuminen, luhistuminen (sisäänpäin), Gedanke = ajatus (”mielenliike”)', soweit das Wort nicht zu
jaust 'wahrnehmen - havaita' gehört, s. M.-Endz. und Machek Rech. 52 ff.
liv. joud 'Kraft = voima, Vermögen = kyky',
Thomsen Ber. 254 stammt aus dem Lett., nicht umgekehrt, s. auch
s.v. jaũsti (jaučia, jautė) = tuntea, kokea, aistia, ottaa kantaakseen (vastuuta, nälkää, myötätuntoa jne.),
Jaustis = voida (sanonnassa ”Kuinka voitte?” = ”Kaip Jus jaučetes?”)
(Kun siis suomalainen kysyy, kuinka voitte = mahdatte, niin itäbalttilainen kysyyskin, että ”Kuinka joustatte?” Tosin se tarkoittaa myös ”Miltä teistä tuntuu (itsenne)”)
jaudīt 'bewegen = liikkua',
cf. poln. judzic´ 'zu etw. Bösem bereden, versuchen, aufwiegeln' = pyrkiä, johtaa, houkutella pahaan,
ai. udyódhati 'wallt auf = kuohua, fährt zornig, streitig auf = tuntea vihaa, taistelunhalua',
yúdhyate 'kämpft', yudh 'Kampf = taistelu,
av. yui‹yeinti 'sie kämpfen',
griech. osmīnà 'Kampf, Treffen' = taistelu, ottelu, kahakka
lat. iubere 'heissen, befehlen = puhutella, käskeä'
(über alat. ioubeatis etc. s. zuletzt Frisk Göt-Hogsl. Ärsskr. 44, 1938, 1, 20 ff.);
vgl. über alles Trautmann Wb. 109. Leskien IF 19, 298 ff. möchte auch
aksl. oj'minú 'Krieger = soturi' zu der hier behandelten Familie ziehen.
Er vergleicht ai. yudhamá- 'streitbar = sotapalveluskelpoinen, Kämpfer'.]
4
Однако наиболее частотным и единственным систематическим типом соотно-шения между n/st-глаголом и его коррелятом в «непереходных» парах является аспектуальное (точнее, акциональное) противопоставление между обозначени-ями непредельной длительной ситуации (состояния или процесса) и соотнося-щегося с такой ситуацией моментального события — чаще всего начала соот-ветствующего состояния или процесса. Как уже указывалось выше, в подавля-ющем большинстве таких случаев n/st-глагол содержит приставку и обычно вообще не употребляется без приставки 8. Можно выделить несколько более дробных подклассов таких соотношений.
Начало состояния ~ состояние: с аблаутом:
išžirgti (išžirgsta,išžirgo) ‘раскорячиться asettua istumaan, seisomaan haara-asen- toon, ratsastusasetoon, kirj. "**härkiä" ’ — žergti (žergia, žergė) ‘расcтавлять ноги, em.’ ‘apžergti (arklį) = nousta ratsaille, samaa IE *g´erg-juurta kuin suomen karja ja härkä.
pra-džiùgti (pradžiunga, pradžiugo) ‘обрадоваться = ilahtua’ — džiaugtis 9 (džiaugiasi, džiaugėsi) ‘радоваться = iloita’
snūsti (snūsta, snūdo) ‘начинать дремать = nukahtaa, uinahtaa’ — snausti (snaudžia, snaudė) ‘дремать = nukkuia, uinua’
nu-nižti (nunyžta, nunižo) ‘опаршиветь = rupeutua, ruvettua’ — niežėti (niežti, niežėjo) ‘зудеть = kudita, syyhyä’
pa-milti (pamilsta, pamilo) ‘полюбить = ihastua’ — mylėti (myli, mylėjo) ‘любить’
pra-žiurti (pražiūra, pražiuro) ‘прозреть = näkyä’, su-žiurti ‘уставиться’ — žiūrėti (žiūri, žiūrėjo)‘ смотреть = katsoa’
без аблаута
pa-kabti (pakamba, pakabo) ‘повиснуть’, nu-kabti ‘свиснуть, нависнуть’ — kaboti
(kabo, kabojo) ‘висеть’
su-bruzti (subrūzda, subruzdo) ‘взбудоражиться’ — bruzdėti (bruzda, bruzdėjo) ‘волноваться’
pa-gailti (pagailsta, pagailo) ‘почувствовать жалость’ — gailėti (gaili, gailėjo) ‘жалеть’
pa-norti (panorsta, panoro) ‘захотеть’ — norėti (nori, norėjo) ‘хотеть’
į-galti (įgalsta, įgalo) ‘получить возможность’ — galėti (gali, galėjo) ‘мочь’
iš-girsti (išgirsta, išgirdo) ‘услышать’, nu-girsti‘ тж’ — girdėti (girdi, girdėjo) ‘слышать’
pa-žinti (pažįsta, pažino) ‘узнать; знать’ — žinoti (žino, žinojo) ‘знать’
pa-rūpti (parūpsta, parūpo) ‘озаботить’ (безл.), su-rūpti‘ тж.’ — rūpėti (rūpi, rūpėjo) ‘интересовать’
į-bosti (įbosta, įbodo) ‘надоесть’, at-si-bosti, nu-bosti ‘тж’ — bodėtis (bodisi, bodėjosi) ‘гнушаться’
pa-garsti (pagarsta, pagarso) ‘прославиться’, pragarsti ‘тж’ — garsėti (garsėja, garsėjo) ‘славиться’ (< garsus ‘известный’)
Начало процесса ~ процесс:
с аблаутом:
pra-virkti (pravirksta, pravirko) ‘заплакать’, su-virkti ‘тж’ — verkti (verkia, verkė) ‘плакать’
pra-jukti (prajunka, prajuko) ‘засмеяться’ — juoktis (juokiasi, juokėsi) ‘смеяться’
[sujukti (-juñka, -juko) — sujùkti 2 vksm. Jų̃ miñtys sujùko … Bendrinės lietuvių kalbos žodyno antraštynas
sujukti — 1 sujùkti intr. sumišti = seota, susimaišyti, pakrikti, suirti; susidrumsti: Mes vis stovėjome, bandydami išnarplioti sujukusias mintis J.Balt. Aš, ten patekęs, visai sujukau, nebežinojau, ką daryti Akm. Žinojau mintinai, bet paskui sujuko viskas Žg.… … Dictionary of the Lithuanian Language
sujukti — 2 sujùkti intr. BŽ476 susijuokti = (alkaa) nauraa: Pasakę visi jie linksmai sujuko rš. O kad ji sujuko! Pg. jukti; prajukti; sujukti … Dictionary of the Lithuanian Language]
į-knibti (įknimba, įknibo) ‘налечь, приняться’ — kneibti (kneibia, kneibė) ‘ковырять’
su-tviksti (sutvyska, sutvisko) ‘заблестеть’ — tvieksti (tvieskia, tvieskė) ‘яркоm светить, освещать’
su-šukti (sušunka, sušuko) ‘вскрикнуть’ — šaukti (šaukia, šaukė) ‘кричать; звать’
spisti (spinta, spito) ‘начинать роиться’ (опчёлах) — spiesti (spiečia, spietė) ‘роиться’
8 Несмотря на то, что в [LKŽ] приводятся примеры употребления соответствующих беспри-ставочных лексем, их, как правило, невозможно обнаружить в современной речи, отражён-ной в интернете и в Корпусе литовского языка [LKT], равно как и в других словарях.
9 Строго говоря, наличие у данного глагола рефлексивного суффикса указывает на то, что исторически эта пара могла быть инхоативно - каузативной со вторым членом džiaugti ‘радовать’. Интересно, однако, что последний зафиксирован в [LKŽ] и как переходный ‘радовать’, и как непереходный синонимичный современному литературному džiaugtis ‘радоваться’.
5
без аблаута
su-spursti (suspursta, suspurdo) ‘затрепетать’ — spurdėti (spurda, spurdėjo) ‘трепетать’
su-krusti (sukrunta, sukruto) ‘зашевелиться’ — krutėti (kruta, krutėjo) ‘шевелиться’
Начало процесса свето- или звукопроизводства — соответствующий процесс:
с аблаутом:
pra-bilti (prabyla, prabilo) ‘заговорить’ — byloti (byloja, bylojo) ‘вещать’
pra-gysti (pragysta, pragydo) ‘запеть’, su-gysti ‘тж’ — giedoti (gieda, giedojo) ‘петь’
без аблаута:
su-žibti (sužimba, sužibo) ‘блеснуть, заблестеть’ — žibėti (žiba, žibėjo) ‘блестеть’
su-žvilgti (sužvilgsta, sužvilgo) ‘заблестеть’ — žvilgėti (žvilga, žvilgėjo) ‘блестеть’
su-mirgti (sumirgsta, sumirgo) ‘запестреть’ — mirgėti (mirga, mirgėjo) ‘пестреть’
pra-kalbti (prakalbsta, prakalbo) ‘заговорить’ — kalbėti (kalba, kalbėjo) ‘говорить’
pra-šnekti (prašnenka, prašneko) ‘заговорить’ — šnekėti (šneka, šnekėjo) ‘говорить’
pra-žvingti (pražvingsta, pražvingo) ‘заржать’, su-žvingti ‘тж’ — žvingauti (žvingauja, žvingavo) ‘ржать’
su-čiulbti (sučiulbsta, sučiulbo) ‘зачирикать’ — čiulbėti (čiulba, čiulbėjo) ‘чирикать’
su-klegti (suklenga, suklego) ‘загалдеть’ — klegėti (klega, klegėjo) ‘галдеть’
su-žvangti (sužvangsta, sužvango) ‘зазвенеть’ — žvangėti (žvanga, žvangėjo) ‘звенеть’
su-šlamti (sušląma, sušlamo) ‘зашелестеть’ — šlamėti (šlama, šlamėjo) ‘шелестеть’
su-čiaukšti (sučiaukšta, sučiauško) ‘защебетать’ — čiauškėti (čiauška, čiauškėjo) ‘щебетать’
su-čežti (sučęžta, sučežo) ‘зашуршать’ — čežėti (čeža, čežėjo) ‘шуршать’
Достижение определённой стадии постепенного изменения качества ~ постепенное - изменение качества с отыменными глаголами):
без аблаута:
pa-kvailti (pakvailsta, pakvailo), su-kvailti ‘поглупеть’ — kvailėti (kvailėja,
kvailėjo) ‘глупеть’ (< kvailus ‘глупый’)
ap-lėsti (aplėsta, aplėto) ‘немного замедлиться’ — lėtėti (lėtėja, lėtėjo) ‘замедляться’ (< lėtas ‘медленный’)
ap-tamsti (aptamsta, aptamso) ‘потемнеть’ — tamsėti (tamsėja, tamsėjo) ‘темнеть’ (< tamsus‘ тёмный’)
pra-tursti (pratursta, praturto) ‘разбогатеть’ — turtėti (turtėja, turtėjo) ‘богатеть’ (< turtas ‘богатство’)
į-drąsti (įdrąsta, įdrąso) ‘осмелеть’ — drąsėti (drąsėja, drąsėjo) ‘смелеть’ (< drąsus ‘смелый’)
pa-grožti (pagrožta, pagrožo) ‘показаться красивым’ — grožėti (grožėja, grožėjo) ‘хорошеть’ (< grožis ‘красота’)
Моментальное событие ~ серия таких событий:
с аблаутом:
su-bilsti (subilsta, subildo) ‘громыхнуть’ — belsti (beldžia, beldė) ‘стучать’
su-spigti (suspinga, suspigo) ‘вскрикнуть’ — spiegtin (spiegia, spiegė) ‘визжать’
su-stugti (sustunga, sustugo) ‘взвыть’ — staugti (staugia, staugė) ‘выть’
su-klikti (suklinka, sukliko) ‘вскрикнуть’ — klykti (klykia, klykė) ‘кричать’
pra-vimti (pravimsta, pravimo) ‘стошнить’ — vemti (vemia, vėmė) ‘тошнить’
без аблаута:
su-virpti (suvirpsta, suvirpo) ‘вздрогнуть’ — virpėti (virpa, virpėjo) ‘дрожать’
su-bligzti (sublyzga, sublizgo) ‘блеснуть’ — blizgėti (blizga, blizgėjo) ‘блестеть’
6
Наконец , в моём материале обнаружилась лишь одна «непервичная» пара, демонстрирующая семантическое соотношение, которое можно описать как инхоативно - каузативное:
pra-mokti (pramoksta, pramoko) ‘научиться’ vs. mokyti (moko, mokė) ‘учить’.
В следующем разделе я попытаюсь дать ответ на вопрос, как два выделенных типа семантических соотношений в парах, содержащих n/st-глагол, — «инхоативно - каузативный» и «начинательный» — соотносятся друг с другом и является ли сосуществование и «родство» в литовском языке обоих типов пар случайностью или результатом закономерного развития.
3.Интерпретация
Основной вопрос,который встаёт в результате рассмотрения материала, приве- дённого в предыдущем разделе, состоит в следующем: случайно ли то, что в
литовском языке сосуществуют и демонстрируют значительную степень формального сходства инхоативно – каузативные пары типа
mirkti ‘мокнуть’ ~ merkti ‘мочить’ и pravirkti ‘заплакать’ ~ verkti ‘плакать’, и если совмещение в рамках по сути одного и того же морфологического противопо-ставления двух различных семантических корреляций не является случай-ностью, то чем оно мотивировано и как могло возникнуть? В данном разделе я выскажу соображения, позволяющие дать ответ на этот вопрос.
Ключ к пониманию рассматриваемого явления, как мне представляется, — значение глаголов n/st-класса, общее как для тех из них, что входят в качестве непереходных членов в каузативную оппозицию, так и для тех, что являются начинательными членами акциональной оппозиции. Как хорошо известно (см. уже упомянутую выше литературу, а также [Stang1942: 132–133]), n/st-класс литовских глаголов семантически весьма гомогенен и характеризуется призна-ком ‘неконтролируемое изменение состояния ’.Это изменение состояния может быть как градуальным,так и спонтанным, моментальным. Градуальные измене- ния состояния в основном обозначают глаголы, входящие в инхоативно - кауза-тивные пары; их переходные корреляты обычно выражают контролируемую де-ятельность, направленную на постепенное достижение этого изменения состо-яния (ср. linkti ‘гнуться’ ~ lenkti ‘гнуть’). Напротив, значение спонтанного измене-ния состояния более характерно для глаголов, не имеющих каузативного кор-релята (ср. alpti ‘лишаться чувств’, mirti ‘умереть’). Разумеется, эти закономер-ности не являются абсолютными, ср.каузативные пары вроде lūžti ‘разбиваться’ ~ laužti ‘разбивать’, в норме не обозначающие ситуаций с постепенным «накоп-лением результата» [Падучева 2004], или начинательные пары типа pakvailti ‘поглупеть’ ~ kvailėti ‘глупеть’, где второй член пары выражает постепенное изменение.
Семантическая связь между неконтролируемым предельным процессом, при-водящим к изменению состояния субъекта, и спонтанным моментальным собы-тием — вхождением в новое состояние или в процесс, — представляется впол-не закономерным результатом обобщения исходного значения n/st-класса при распространении данной морфологической модели на всё новые глаголы.
Так, уже среди непереходных глаголов, входящих в каузативные пары, имеются лишённые характерного для значительной части n/st-глаголов признака ‘некон-тролируемость ’, ср. глагол kilti ‘подниматься’, который сочетается с названиями не только неодушевлённых объектов (температура,солнце),но и живых существ (ср. [Темчин 1986:92, 94]). Тем самым, значение неконтролируемости процесса оказывается для n/st-класса менее значимым, чем признак предельности, имплицирующий изменение состояния, которо может актуализироваться префиксом. Наличие у непереходных членов каузативно -
инхоативных пар префиксальных коррелятов, выражающих достижение процессом предела, ср. pa-linkti‘ согнуться’, iš-birti ‘высыпаться’, pra-driksti ‘продраться’, su-rigzti ‘спутаться’, į-smigti ‘вонзиться’ и др., — в ещё большей
степени облегчает семантический переход к образованиям типа pra-virkti ‘зап-лакать’, поскольку все эти префиксальные глаголы относятся к одному и тому же акциональному классу моментальных предикатов, обозначающих событие, не имеющее длительности.
7
Признак ‘неконтролируемость’ здесь также является факультативным, ср.
многочисленную группу глаголов звукопроизводства, явно обозначающих контролируемые ситуации 10.
В пользу неслучайности морфологической общности литовских инхоативно – каузативных и начинательных глагольных пар говорят и типологические данные. Такого рода совмещение значений в рамках одного морфологического типа наблюдается, например, в грузинском языке 11, где так называемые «пассивные»
глаголы с суффиксом -d(-eb)- могут вступать в следующие отношения с други-ми глаголами, см. подробнее [Vogt 1971: 112–113; Holisky 1980, 1981]: непере-ходный vs. каузатив (tetrdeba ‘становится белым’ ~ atetrebs ‘белит’), вхождение в состояние vs. состояние (acivdeba ‘похолодает’ ~ civa ‘холодно’), вхождение в процесс vs. непредельный процесс (at’irdeba ‘заплачет’ ~ t’iris ‘плачет’).
Представляется возможным проследить не только синхронную связь между ли-товскими глагольными парами двух рассматриваемых типов,но и историческую последовательность ихвозникновения. Целый ряд формальных признаков «на-чинательных» пар указывает на их более позднее по сравнению с «каузативны-ми» парами возникновение (см. [Arumaa 1957: 129ff] об инновационном характере основной массы литовских n/st-глаголов):
отсутствие аблаута в значительной части «начинательных» пар;
допустимость сверхтяжёлых слогов,например,pa-gailti ‘почувствовать жалость’, pa-norti ‘захотеть’ которые в общем случае в литовских словах недопустимы и сокращаются,ср.презенс puola ‘падает’ vs.инфинитив pul-ti с сокращением диф- тонга или претерит korė ‘вешал’ vs. инфинитив kar-ti с сокращением /o:/ > /a/;
целый ряд отыменных образований вроде ap-tamsti ‘темнеть’ < tamsus ‘тёмный’; наличие глаголов,
образованных от морфологически сложных основ, например, pra-tursti ‘разбогатеть’ < tur-t-as ‘богатство’ < turėti ‘иметь, держать’;
наличие в диалектах st-глаголов, образованных от недавних заимствований, например, bagosti ‘богатеть’ < bagotas ‘богатый’ из белорус. багаты [Arumaa 1957: 129].
Все эти признаки 12 указывают на то, что основная масса «начинательных» пар сформировалась на сравнительно позднем этапе истории литовского языка и является результатом аналогического распространения (extension) по образцу каузативно - инхоативных пар. По всей видимости, базой для такой аналогии послужили уже упомянутые выше префиксальные непереходные глаголы типа pa-linkti ‘согнуться’.
Наконец, хотелось бы обратить внимание на изменение характера морфологи-ческих отношений между членами разных типов литовских глагольных пар, происшедшее при описанном выше распространении каузативно
- инхоативной модели и генерализации n/st-класса на непереходные глаголы,
обозначающие любые изменения состояния. Если члены инхоативно-каузатив-ных пар связаны между собою многочисленными двусторонними импликация-ми, касающимися их словоизменительного типа, корневого вокализма, пере-ходности и семантики, то отношения внутри «начинательных» пар стали в зна-чительной степени односторонними: глаголы подходящей семантики (обозна-чающие состояния или непредельные процессы) или даже некоторые имена способны «встраиваться» в модель приставочного n/st-глагола, выражающего, если угодно, «наиболее естественное событие, соотносимое с производящей основой ».
10. Также нерелевантным оказывает признак «внешняя каузация ситуации» (external causation, см.[Levin, Rappaport Hovav 1995]), который я в более ранних работах [Аркадьев 2006 б ; Arkadiev 2008] полагал одним из определяющих для n/st-класса. Он применим, и то не всегда, лишь к тем глаголам, которые входят в каузативные пары,однако начинатель- ные корреляты внутренне-каузированных,происходящих «самих по себе»mситуаций вроде ‘плакать’, ‘шелестеть’, ‘роиться’ ипроч. также обычно являются внутренне-каузированными.
11 О ряде других нетривиальных параллелей в составе глагольных классов между литовским и грузинским см. [Аркадьев 2006 б; Arkadiev 2005, 2008].
12 А также существенно меньшая продуктивность n/st-класса в латышском языке [Arumaa 1957: 125ff].
8
С точки зрения морфологической теории можно говорить о переходе от морфо-логической деривации (операции с чётко заданными исходным и конечным множествами единиц и однозначно определённым преобразованием,
соотносящим изменение формы — в нашем случае ступени аблаута и словоиз-менительного класса — и значения — в нашем случае (ин)транзитивизацию 13) к морфологической конструкции (в том более широком понимании термина «конструкция», которое принято в так называемой грамматике конструкций, см. [Goldberg 2006; Booij 2007]: «языковое выражение,у которого есть аспект плана выражения или плана содержания, не выводимый из значения или формы составных частей» [Кузнецова 2007: 3]). В случае «начинательных» пар мы имеем дело с морфолексической операцией без однозначно определённого множества исходных единиц (ограничение, видимо,
является чисто семантическим, причём относительно «растяжимым»), зато с характерным для грамматических конструкций «радиальным» характером ре-зультирующего класса единиц (относительно гетерогенные с семантической и отчасти и с морфологической — наличие vs. отсутствие аблаута — точек зре-ния лексемы, по ряду признаков — семантических и формальных причём не обязательно коррелирующих друг с другом, — объединяющиеся в классы раз-личного размера, в свою очередь связанные между собой семантическими пе-реходами). Важно при этом, что результирующее множество задано не при по-мощи «динамических» операций,переводящих в него элементы исходного мно-жества (эти операции в случае «начинательных» пар весьма разнородны: со стороны морфологии это префиксация, устранение при необходимости «лиш-них» словоизменительных или словообразовательных аффиксов, изменение парадигматического класса,реже аблаут;семантически это введение в ситуа-цию начального события или вычленение из неё единичного «кванта»), а по-средством «статических» ограничений,накладываемых на его элементы: глагол данного типа должениметьпрефикси не иметь вокалических суффиксов, отно-ситься к определённому словоизменительному типу и обладать событийной семантикой — а «каким образом» основа «подстроится» под эти требования, уже не имеет значения.
В заключение скажу, что рассмотрение всего разнообразия словообразователь-ных отношений, в которые вступают литовские n/st-глаголы, не ограниченное наиболее тривиальными с типологической точки зрения инхоативно-каузатив-ными парами,даёт возможность получить более точное описание этого важного морфологического класса литовских глаголов и открывает более полную и адекватную картину морфологических и семантических отношений внутри ли-товской глагольной лексики.Помимо этого,такое рассмотрение позволяет также сделать ряд не вполне тривиальных типологических и теоретических выводов, вновь подтверждая значимость литовских данных для лингвистики — значи-мость, которую на протяжении всей своей научной деятельности не уставал подчёркивать В. Н. Топоров.
Литература
Аркадьев П. М. (2006 а). Парадигматические классы первичных глаголов в литовском языке: Формальные противопоставления и их семантическая моти- вация // Балто-славянские исследования. Вып. XVII. М.: «Индрик», 250 – 294.
Аркадьев П. М. (2006 б).Соотношение между семантическими и морфологичес- кими классами непроизводных глаголов в литовском языке в типологической перспективе // Т. Н. Молошная (ред.), Типология грамматических систем славянского пространства. М.: Ин-т славяноведения РАН, 128–163.
Криницкайте С.А.(1979).Классификация глагольных оппозиций по переходности / непереходности в литовском языке // Н. А. Слюсарева (ред.), Проблемы синтаксиса и структуры слова. М.: Ин-т языкознания АН СССР, 42-53.
Кузнецова Ю. Л. (2007). Грамматика конструкций. Обзор // Научная и техничес-кая информация. Сер. 2. Информационные процессы и системы. № 4, 3–6.
Падучева Е.В.(2004).«Накопитель эффекта» и русская аспектология // Вопросы языкознания № 5, 46–57. 13 Определить направление деривации в случае литовских каузативно-инхоативных пар парадоксальным образом оказывается нелегко, если вообще возможн.
Степанов Ю. С. (1978).Славянский глагольный вид и балтийская диатеза (проб- лема общего генезиса и реконструкции) // Славянское языкознание. VIII между-народный съезд славистов.Доклады советской делегации. М.: Наука, 335 – 363.
Темчин С. (1986). Семантика -n- и -sta-глагольных основ в литовском языке // Kalbotyra 37,87–98.
Топоров В. Н. (1961). К вопросу об эволюции славянского и балтийского глагола // Вопросы славянского языкознания 5, 35–70.
Топоров В. Н. (1962). О некоторых архаизмах в системе балтийского глагола //
International Journal of Slavic Linguistics and Poetics 5, 31–57.
Топоров В. Н. (1966). Несколько замечаний о структуре флективной парадигмы литовского глагола в связи с проблемой порождения глагольных форм // Kalbotyra 14, 119–130.
Топоров В. Н. (1970). О соотношении презентных основ на -sta и с носовым ин-фиксом в балтийских языках в связи со структурой индоевропейского глагола // Кузнецовские чтения 1970: Тезисы докладов по фонологии и морфонологии, 58 – 60.
Топоров В.Н. (1973).Несколько замечаний о балтийских глаголах на -sta в связи с происхождением этого форманта (индоевропейская перспектива) // Baltų kalbų veiksmažodžiotyrinėjimai. Vilnius, 151–168.
Ambrazas V. (ed.) (1997). Lithuanian Grammar. Vilnius: Baltos lankos.
Arkadiev P.M. (2005). On the semantic determinants of inflection class membership: Evidence from Lithuanian. In: K. Erk, A. Mellinger, S.Schulte im Walde (eds.), Verb Workshop 2005. Proceedings of the Interdisciplinary Workshop on the Identification and Representation of Verb Features and Verb Classes.Saarbrücken: Computational Linguistics Department, Saarland University, 10–15.
Arkadiev P.M. (2008). Lietuvių kalbos pirminių veiksmažodžių klasių semantika tipologinių duomenų kontekste // Acta Linguistica Lithuanica 59, 1 – 27.
Arumaa P. (1957). Von der Eigenart des Ablauts und der Diathese im Baltischen //
Zeitschrift für slavische Philologie 26, 118–149.
Banelis Z.(1979).Apie kauzatyvinę opoziciją LAUŽTI:LŪŽTI // Aktualiosios kalbotyros problemos. Mokslinės konferencijos pakvietimas-programa ir tezės. Vilnius, 47 – 48.
Booij G. (2007). Construction morphology and the lexicon // F. Montermini, G. Boyé, N. Harbout(eds.). Selected Proceedings of the 5th Décembrettes. Morphology in Toulouse. Somerville (MA): Cascadilla Press, 34–44.
Comrie B.(2006). Transitivity pairs, markedness and diachronic stability / Linguistics
44/2, 303– 318.
Gorbachov Ya.V. (2007). Indo-European Origins of the Nasal Inchoative Class in Germanic, Baltic and Slavic. PhD Thesis, Harvard University.
Haspelmath M.(1993).More on the typology of inchoative/causative verb alternations //B. Comrie, M. Polinsky (eds.),Causatives and Transitivity.Amsterdam, Philadelphia: John Benjamins, 87–120.
Holisky D.A. (1980). On derived inceptives in Georgian // B. Comrie (ed.), Studies in the Languages of the USSR. Edmonton: Slavica, 148–171.
Holisky D.A. (1981). Aspect and Georgian Medial Verbs. New York: Garland.
Hopper P.J., S.A. Thompson (1980). Transitivity in grammar and discourse // Language 56/2, 251– 299.
Leskien A.(1884). Der Ablaut in den Wurzelsilben im Litauischen // Abhandlungen der Phil.-Hist. Klasse der Königl. Sächsischen Gesellschaft der Wissenschaften 9/4, 263 – 454.
Levin B., M. Rappaport Hovav (1995). Unaccusativity: At the Syntax-Lexical Semantics Interface. Cambridge, MA: MIT Press.
Lyberis A. (2005).Lietuvių-rusų kalbų žodynas.Apie 65000 žodžių.4-oji laida / Red. V.
Čekmonas. Vilnius: Mokslo ir enciklopedijos leidybos institutas.LKT — Lietuvių
kalbos tekstynas.
LKŽ — Lietuvių kalbos žodynas.
http://www.lkz.lt/startas.htm.
Pakerys J. (2007). Esamojo laiko formantas -st- išvestiniuose lietuvių kalbos veiksmažodžiuose // Baltistica 42/3, 383–405
Petit D. (1999). Lituanien // LALIES. Actes de sessions de linguistique et de littéra-ture. 19 (Aussois, 24–29 août 1998) Paris: Presses de l’École normale supérieure, 5 – 135.
Robinson D.F. (1976). Lithuanian Reverse Dictionary. Columbus (OH): Slavica.
Stang Chr.S. (1942). Das slavische und baltische Verbum // Skrifter utgitt av Det Norske Videnskaps-Akademi i Oslo. II. Hist.-Filos. Klasse I, 1–280.
Valeckienė A. (1998). Funkcinė lietuvių kalbos gramatika. Vilnius: Mokslo ir enciklopedijos leidybos institutas.
Vogt H. (1971). Grammaire de la langue géorgienne. Oslo: Universitetsforlaget.
Wiemer B. (2004). Grammatische Kernbereiche, deren Rekonstruktion und deren Relevanz für historisch belegte Sprachstufen des Baltischen und Slavischen // Acta Linguistica Lithuanica 51,11–24.
Kommentit